Спустя несколько дней мы подошли к горному кряжу — конец территории королевства Солт. Что дальше за этими горами никто не знал. Дорог там нет. Редкие путешественники отваживались пересечь хребет, но никто из них так и не вернулся. Может сгинули, а может остались навсегда. Посмотрим, что там…Черные отроги подпирали небо, протыкая облака. Идти стало труднее. Подножье гор поросли густым лесом. Приходилось прорубать тропу, орудуя мечами. Ползучие растения, облепленные клочками воздушного мха, свешивались со всех сторон, словно змеи. Солнце пряталось за вершинами скал, и сырая прохлада, проникая под латы, холодила кожу. Тропа совсем растворилась — даже зверье здесь не ходит… Редко какая птица вскрикнет, завидев трех всадников, продирающихся сквозь дебри.Склон становился все круче, что затрудняло продвижение вперед. Наша скорость упала до минимума, часто приходилось возвращаться и обходить расщелины и неприступные валуны. Неудивительно, что никто особо не пытался исследовать это место. Лес, мрак и сырость… И карабкаешься по наклонной — будто в небо, но только темнота усиливается, будто спускаешься в ад. Не каждый выдержит такой путь…Вскоре лошади Ахиба и Нура совсем выдохлись — часто спотыкались и несколько раз завалились на бок, чуть не придавив седоков.— Все! — Ахиб спрыгнул с коня, вытирая рукавом лоб. — Дальше лошади не пройдут. Оставим их здесь!— А провизию на горбу тащить?! — возмутился Нур. — Я не верблюд, у меня горба нет!— Припасы сгрузим на Черного Дьявола, — сказал я, спешившись. — А я пойду с вами пешком. Лошадей лучше здесь оставить, пока они ноги не переломали.Мы стреножили двух лошадей и оставили их возле горного ручья. С полусвязанными ногами, да по такой местности они далеко не уйдут. А если уйдут, то всегда будут возвращаться к ручью, чтобы напиться. Если их никто не сожрет — на обратном пути найдем их. Травы на склоне вдоволь, пусть отъедаются. На том и порешили.К вечеру лес перед нами расступился, а травянистая почва слезла, обнажив бесплодные каменистые склоны. Холод усилился, дышать стало труднее. Высокогорье давало о себе знать. Кругом вздымались серые валуны. Ступать приходилось осторожно — каменные осыпи грозились увлечь вниз. Все чаще путь преграждали бездонные пропасти. Сумерки застилали скалы, и передвигаться для людей становилось опасно. Лишь Люпус и черный Дьявол хорошо видели в темноте. Найтмар уверенно карабкался вверх, словно был не конем-личем, а горным козлом.— Все, привал! — скомандовал я, наблюдая как Ахиб и Нур из последних сил ползут вверх, не решаясь предложить отдых — никто не из них хотел показаться в глазах других слабаком.Нур с облегчением бухнулся на круглый камень и скинул с головы тюрбан:— Я бы еще немного прошел… Но жрать охота…— Так давай перекусим и продолжим путь, — улыбнулся Ахиб.— К дьяволу такие похождения! — отрезал разбойник. — После еды полагается выпить и поспать… И бабу…— Баб здесь нет и выпивки тоже, — поморщился Ахиб.— Как нет? — в глазах Нура сверкнули бесенята. Баб может и нет, а вот отменного даромирского пойла я набрал!Покряхтывая, Нур с торжествующем видом вытащил из дорожного мешка, притороченного к спине коня, пузатый бурдюк из телячьей кожи.— Я купил его у трактирщика, он обещал мне, что это лучший ром в городе. — Нур сглотнул слюну. — Если это окажется не так, я вернусь и отрежу его лживый язык!— Если еще вернешься! — усмехнулась я. — Возможно вернутся не все…— Черт возьми! — плеснул руками Нур. — Ты так и не сказал зачем мы идем! Тащишь нас в такую дыру, что в заднице дракона уютнее!— Потерпи, — улыбнулся я. — Придет время и ты все узнаешь.Лагерь разбили в расщелине. Натаскали мха и лишайника, сверху набросали сухой травы — постель готова. Не пуховая перина, но лучше чем голые камни. Хворост пришлось собирать долго. Деревьев нет, а низкорослый кустарник не самое лучшее топливо.Ночь спустила на горы ледяной холод. Костер у входа в расщелину спасал от пронизывающего ветерка. Лишь мой Найтмар не мерз. Он всегда был холодный… как камень.Поужинали вяленым мясом и высушенными лепешками. Однообразная еда осточертела за много дней. Если бы со мной был Герт — жарили бы свежих куропаток и зайцев. Во время наших прошлых путешествий он умело бил дичь из лука. Молотом и ятаганами таких зверушек не возьмешь… Как же не хватало сейчас его лука…После ужина Нур разлил по походным деревянным кружкам ром.— Куда столько? — возмутился Ахиб, когда разбойник плеснул ем до краев коричневатую жидкость. — Завтра трудный переход…— А ты, ваше величество, — улыбнулся Нур. — Закусывай больше.— Так кончилась закуска.— Ну вот ромом и закусывай.Изрядно захмелев, Нур затянул какую-то старинную песню. От его хриплого вокала даже огонь перестал потрескивать, пытаясь уползти из пещеры и спрятаться. Нуру наступил на ухо медведь — минимум Бурмило.Ахиб поморщился но ничего не сказал. Воспитание и тактичность не позволили ему прервать выступающего. Зато я королевским манерам не обучен. Я швырнул в разбойника деревянную кружку. Та, покрутившись в воздухе, стукнула его по лбу. Косматая грива смягчила удар, но Нур демонстративно скорчил гримасу боли.— Ты что?! — заревел он. — Совсем в горах нюх потерял?— Тише, — прошипел я. — Снаружи кто-то есть…Нур замолк и прислушался…— Кто там? — спросил он, вытаращившись на меня. — Я ничего не слышу.— Да все уже, — улыбнулся я. — Это зверушки разбегались от твоего пения.— Ах ты, упырь-недоволк! Пение ему не нравится. Да ты знаешь сколько баб я захомутал своими песнями?— Они были либо глухими, либо очень тебя боялись! — засмеялся я. — Иначе последовали бы за зверушками!..****
Спать легли около полуночи. Блеклая луна выползла на черное небо. Я совсем ее не чувствовал. Слишком слаб сегодня ее свет…Первым дежурить вызвался Нур. Он пока не собирался спать, а продолжал лакать остатки рома, привалившись к огромному камню, нагревшемуся от костра. Пламя почти захирело — хворост приходилось экономить, чтобы растянуть свет и тепло на всю ночь.Где-то заухала сова. Странный у нее голос, похож на женский. Наверное, горы искажают звук, или я уже пьян, и мерещится ерунда. В любом случае, сова — не подвод для беспокойства. Нужно выспаться, завтра трудный путь, а еще ночью вставать дежурить…Я завалился на бок возле костра и закрыл глаза. Но, что-то не давало покоя. Человеческое ухо крик совы не удивил бы. Но я зверь… И нутром чую, что это была не сова. Тогда кто? Какая разница? Может местные совы с “акцентом” ухают. Или может больная птица. Да мало ли… Моя человеческая сущность успокаивала Люпуса, желая поспать. Но зверь не поддался и открыл глаза. Новый звук тронул уши… Это храпел Нур. Вот пьянь! Уснул на посту! Я поднял камешек и швырнул точно в косматую бороду горе-часового. Камень увяз в “проволочной” гуще и разбудил разбойника. Тот, дернувшись, схватился за подбородок.— Что случилось? — спросил он, вращая ошалелыми глазами.— Пока ты спишь, у тебя портки украли, — съязвил я.— Не сплю я, — буркнул Нур, отхлебнув из стоящей рядом кружки.В темноте ночи опять ухнула сова.— Слышал? — спросил я.— Что?— Сова…— Сова как сова, ты что не спишь? Тебе скоро менять меня…— Надо проверить, что это за сова, иначе, чую, менять будет некого… Возьми меч и иди за мной.Я вытащил из заплечного чехла молот и шагнул из пещеры в темноту…
Глава 19
Луна спряталась за тучами, и в горах повис мрак, но зрение Люпуса выхватывало из тьмы малейшие детали. Я осмотрелся и прислушался. Тишина… Ветер донес запах человека. Я напрягся и весь обратился в слух. Я чуял присутствие чужаков. Но то были не воины, по крайней мере, не мужчины-воины…
— Ну что там? — проворчал Нур, ежась на холоде. — Я никого не вижу…
— Тихо, — прошептал я. — Мы не одни…
Нур выдернул из ножен ятаган, и в ту же секунду сверху нас накрыла тень. Я ударил молотом над головой, но тот порвался в пустоту, задев лишь что-то цепкое и легкое.
Огромная сеть накрыла нас сверху. Молот и ятаган Нура увязли в веревочной паутине. Руки запутались в крупной ячее. Я рванул сеть, но плетения прочны — не разорвать.